Как-то вечером, когда солнце уже клонилось к закату, Нина Андреевна, поливая свой цветник, что раскинулся возле забора, случайно заметила, как мимо ее участка уверенной походкой прошагал Александр Михайлович. То ли задумался о чем-то, то ли специально, чтобы не обратить на себя внимания, в общем, не поздоровался.

- Куда это ты, сосед, с ружОм-то? – с иронией крикнула ему вслед Нина Андреевна. – Никак на охоту собрался?

Александр Михайлович замер, словно от испуга, потом долго не решался повернуться или идти дальше, но, видимо, осознав, что пауза уже слишком затянулась, все же повернулся и помахал рукой соседке.

- Привет, Нина... Задумался, что-то...
- Ну да, я так и поняла.
- Нет, я не на охоту - Палыч свою отдал, - заулыбался Александр Михайлович и показал двустволку, за которой, похоже, давно никто не ухаживал. - Держал, говорит, на всякий случай, вдруг немчура какая снова объявится. А теперь, мол, забери от греха.
- Ну, сейчас точно зайчатинкой полакомитесь! Маринка тебе...

Александр Михайлович внезапно весь помрачнел, со злостью глянул на ружье и отвечает.

- Я бы ружье-то это… Чтоб ни одной души больше не забрало, - сосед закинул двустволку обратно на плечо и быстро зашагал прочь.
- Михалыч, да ты че?.. Обидела чем?.. Да постой ты…

Нина Андреевна поставила лейку на землю и бросилась вслед за соседом, но догнала его только возле дома: Александр Михайлович оказался больно прытким.

- Михалыч, ну ты чего как маленький?
- Я свое отохотился, Нина, - сказал он, пряча глаза. – За столько лет впервые взял ружье в руки…
- Ты прости, я же не знала, что так среагируешь, - начала оправдываться Нина Андреевна, а сосед будто не слышит...
- Я ведь совсем молоденьким тогда был. Времена голодные. Вот и приходилось с малолетства на утку да на зверя ходить, чтобы отцу помочь семью прокормить. Нас у него пятеро было – мал мала меньше. Мамки-то рано не стало… Как-то раз с друзьями на охоту ушел: весь день проходили, но так ничего и не добыли. Домой возвращаемся, уже на дорогу вышли – кругом поля, а вдалеке виднеется окраина нашего городка. Ружья не разряжаем – это закон: мало ли птица какая… В общем, решил я напоследок зайти в крайний лесок: может, хоть грибов найду. А грибы у нас на Урале, я тебе скажу Нина, вот такие, - показывает Александр Михайлович размер довольно-таки нехилого гриба. – Наклоняюсь за одним таким, слышу – шорох. Осторожно поворачиваю голову и замечаю пенек, а за ним уши…
- Заяц что ли? – перебивает его Нина Андреевна.
- Заяц, - снова мрачнеет сосед, но продолжает. – Неосторожное движение и все, даст деру косой. С разворота, сняв на ходу ружье с плеча, я стреляю практически с бедра, не целясь. Дым рассеялся – пенька нет совсем, а заяц лежит, не двигается. Подхожу к нему, а он еще живой. Весь заряд попал ему в самую горбинку. По закону охотника надо было добить подранка: взять его за задние лапы – и об лесину. Я его на руки беру, а он в голос плачет. Как ребенок, ей Богу, Нин…
- Ну уж ты не преувеличивай – как ребенок. Показалось тебе тогда, - снова перебивает его Нина Андреевна.
- Ты там была?.. Нет? Вот и помалкивай. И не имей привычку говорить о том, чего не видела, - завелся с пол-оборота сосед. – У него слезы в глазах с кулак были. И смотрит так на меня… А у меня рука на него не поднимается. Тут друзья на выстрел прибежали. Сразу нашлись желающие добить подранка, но я не позволил. Принес его домой, извлек дробинки, перевязал, посадил в загон и налил молока. Ближе к вечеру он все выпил. А потом пришли друзья, позвали в клуб на танцы. Уходя, я попросил отца не трогать зайца.

Александр Михайлович внезапно замолчал, снял с плеча ружье и прислонил к забору. Тетка терпеливо дожидалась продолжения его истории, понимая, что торопить не стоит. В окне показалась супруга Александра Михайловича и с интересом взглянула на них. Нина Андреевна незаметно махнула ей рукой, чтобы та не вмешивалась, а она в ответ постучала пальцем по наручным часам, намекая, что задерживает мужа.

- Вернулся с танцев… Еще специально пришел пораньше, а на гвозде… висит шкурка моего зайца. Батенька постарался… Я думал, что захлебнусь слезами. Накинулся на отца: "Что ты наделал, он же мой друг!". А отец промолчал и показывает: садись, мол, за стол, ужинать. К тому, что он приготовил из зайца, я так и не притронулся. Отца за это долго не мог простить. В мореходке уже отучился, а все зло держал. Потом только понял его: хочешь – не хочешь, а семью кормить надо. А если не можешь добить подранка, нечего и за ружье браться, - закончил Александр Михайлович свой рассказ, потом вдруг схватил двустволку - и со всего маха об столб, вкопанный в землю. Все, мол, баста!

Фото из открытых источников